Архив рубрики «Рекомендуем к прочтению»

Сегодняшний воскресный день посвящён Церковью памяти всех святых, которые просияли в нашей земле. Или, как точнее говорит о них богослужение, «святым сродникам, т.е. родственникам нашим». И в этот день мы предлагаем вам размышления священника Константина Камышанова о том, как важно стать действительной роднёй сонму святых и насколько это реально.

Мы точно знаем, как мы окончим неделю. Знаем, что будет в пятницу вечером, и куда мы отправимся на выходные. Знаем, чем приблизительно окончится месяц и год. О смерти и итоге жизни думается плохо. А вот о жизни после смерти мы вообще отказываемся думать. Наш услужливый и живой ум тут изнемогает и словно засыпает при размышлениях о вечной жизни. Думать о своем месте в Раю грешно, вот и выбирают люди нары по росту в Аду.

В нашей традиции думать и мечтать о Рае – дурной тон, который свойственен самосвятам и людям, впавшим в прелесть. Духовные наставления всячески остерегают человека от дерзких попыток найти себе место рядом со Христом. Очень характерно выразил эту тенденцию преподобный Силуан Афонский:

– Держи свой ум во Аде и не отчаивайся.

Как можно в Аде не отчаиваться? Как можно поместить туда ум или душу, в эту холодную бездну, лишенную Бога, наполненную льдом отчаяния и огнем злобы, и не отчаяться? Откуда в этой черной пропасти может родиться надежда, и как там может проблеснуть луч любви Бога? Понятно, что святой говорил о надежде и доверии Богу, и то, что он выстроил фразу в принятых тогда понятиях и терминах. Но эти слова вне традиций и культуры Афона выглядят ненормально, как рыба на берегу.

Существуют две причины, отталкивающих человека от Рая: внешняя и внутренняя.

Внешняя состоит в свидетельствах о святых, содержащихся в житии и графическом изображении.

Икона – это набор художественных приемов, выработанных Церковью, для отображения преображенной действительности. Но почему тогда святые  на большинстве икон сердитые, напряженные, скованны набором дежурных театральных поз? Как писал преподобный Силуан Афонский: «Современные иконописцы святых пишут немцами».

С эстетической точки зрения иконописание – это прекрасный пласт рафинированной культуры. Но как-то из драматургичной иконы Рима и Византии, где лики чрезвычайно выразительны и участвуют в диалоге со зрителем, поздние иконы превратились в разновидность декоративно-прикладного искусства, где лики, фигуры, сюжеты стали подобны узору на обоях. Кажется, сделано все, чтобы воздвигнуть стену между зрителем и образом. Иконописный подвиг, изображаемый на досках, достиг границы монофизитства, когда кажется, что это житие не человека, но бесплотного духа. «Куда нам до них», – скажет молящийся христианин и, лишенный надежды на спасение, опустит свой ум в Ад.

Неожиданно вышло так, что эти жития святых стали настолько сухими и безжизненными, что в них различаются только подставляемые имена. А общее впечатление складывается из того, будто сами святые настолько далеки от обыденной реальности, что не вызывают никаких эмоций о возможности повторить путь их святости.

Слава Богу, двадцатый век привнес свежую струю в этот застой. Жития новомучеников полны текстами реальных узнаваемых жизненных ситуаций. Материалы допросов в ЧК, последние слова перед смертью, описания жестокого быта репрессированных христиан взламывают многовековую преграду и вселяют в нас надежду о возможности подвига и для нас. Дневники святого праведного Иоанна Кронштадского дают образ человека, с трудами двигающегося к Раю. А записки преподобного Силуана Афонского раскрывают внутреннюю драматургию души, любящей Бога.

Прижизненные фотографии преподобномученицы Елизаветы Федоровны, особенно та, где она снята в белом апостольнике и в профиль, не превзойдены ни одним иконописцем. Никому не удалось передать кистью эту воздушную тонкость образа, сфотографированную (!!!) святость. Фотокарточки наших новомучеников – небывалый в истории вклад в раскрытие образа святости. Если бы у нас были подобные изображения мучеников и великомучеников Рима, Византии и Турции, как обогатилась бы наша культура и наша душа. Эти фотографии – уникальный вклад во всю христианскую Церковь. Они – свидетельство небывалой силы, открывающей нам реальную святость. Свидетельство о ВОЗМОЖНОЙ и доступной святости.

Когда смотришь на человека, то видишь определенный психологический тип, и примерно представляешь его реакцию в жизни. То же самое с фотографиями новомучеников. В сочетании с их житием они дают ключ к тому, как рождается святость, и как она достигает полноты. И оказывается, что святость не только достижима, но она прекрасна, животворна, желанна и, главное, она рядом.

Когда просматриваешь фотографии новомучеников, взятые из тюремных дел, то невольно вздыхаешь: «Какой прекрасный народ. Как их много. Как бы хорошо быть среди них». Семья святых – она вся такая.

Сегодня день торжества огромной семьи святых. Они все разные. Есть патриархи, принявшие смерть за народ в лихое время. Есть тихие и умильные святые, дружившие с ангелами и зверями. Есть пламенные бойцы, и есть духовидцы. Есть рабочие, и есть дворяне. Есть дети и старики. Все это перечисляется к тому, что при Крещении с дарами Святого Духа нам всем без исключения дается свой особенный дар, вполне достаточный для открывания дверей Рая. Каждому из нас эта родня может сказать, как сказала Матерь Божия преподобному Серафиму:

– Сей нашего рода.

Мы все этого рода изначально. И Бог все делает для того, чтобы мы вернули себе благодать, данную Адаму при рождении. А мы часто делаем все для того, чтобы вырваться из Его отцовских рук и напакостить себе и людям. Размышления о нашей небесной родне должно ранить душу красотой их облика. Их поступки должны очаровать их благородством, великодушием и силой. А место, где они пребывают сейчас, должно показаться прекрасным.

Но что важно – стартовая площадка в Рай находится в пространстве нашей обычной жизни, которая совсем не похожа на пейзажи и города, изображаемые на иконах. Неправильно думать, что святость могла быть только в прекрасной Византии, в великом Риме и на Святой Руси. Двадцатый век показал, что она может быть даже в СССР, и даже в ГУЛАГе.

Святость многогранна. Наши святые очень редко спасались в одиночку. У нас редок был тип одиночной святости отшельников Египетских пустынь. У нас редок тип святости апостольской. Большая часть наших святых сперва искала аскезы, а потом шла обратно в мир. Это повторное вхождение в мир имело целью его преображение. Оно свидетельствует о том, что наши святые понимали страну и народ, как единую семью, устремленную к небу.

Наш тип святости – это деятельная любовь. Для них имело смысл не только спастись самому, но спасти Божий народ, паству размером с Русь. Это очень важная и упорно забываемая особенность  святости, которая предполагает и нашу собственную внутреннюю миссию. Понимание этой особенности – прививка от духовного аутизма и нездоровой рефлексии. Мы, живя среди верующих и неверующих, должны, по сегодняшнему евангельскому слову, исповедовать Христа перед нашими ближними. Это как работа с евангельскими «талантами». Поэтому жизнь в этой стране, с этим народом, внутри отдельной семьи совсем не помеха к спасению, как это часто пишут. Святость и бесы гражданства не имеют.

Ключ к святости дает сегодняшнее Евангелие. Он в исповедовании Бога пред людьми. Интересно, а как мы можем это сделать реально? Перекрестить пирожок в кафе, поклониться, проходя мимо храма, попросить благословения у монаха на улице, одеть черную рубаху, или отказать от колбасы и вина на корпоративе? Нет, путь к Богу приятнее и красивее. Описания этих путей собраны в житиях святых. В них сотни тысяч примеров прекрасной и чистой жизни. В них тысячи разных, казалось бы, безнадежных ситуаций, которые они обратили во славу Божию. Среди историй сонма святых всегда можно найти и выбрать путь, близкий именно мне.

В нашей жизни бывают моменты, когда мы святы, а бывает, когда нет.

Простил Христа ради, подал Христа ради, полюбил Христа ради – в эти мгновения благодать преображает нас, и мы святы, и светлы. Украл, нахамил, разозлился, опился вином, дал кредит под драконовские проценты, положил работнику нищенскую зарплату, живешь на две семьи – святость ушла. Кто-то свят секунду, кто-то час, кто-то всю жизнь. Есть люди наполовину святые, и есть напрочь отвергнувшие Рай. Но чаще у нас в голове идут волнами приливы духовной адекватности. То милый и ласковый, то грубый и злой.

Нужно стараться растянуть секунды просветления в часы, годы и жизнь. Одним усилием воли этого нельзя сделать. При помощи благодати, даваемой в таинствах, и благодати, берущейся от добрых дел, святость укореняется и растет, как дерево. Дерево надо поливать водой, а душу надо удобрять милосердием. Сами добрые дела нужно искать, а не ждать, пока будут посланы или случайно найдены. Так неспешно жизнь становится светлой и счастливой. Человек начинает ходить перед Богом, видит и слышит Его глас сердцем, и такому чистому праведнику Христос открывает двери Рая.

Святые появляются не тогда, когда соберется комиссия по канонизации. Святость, как мы видим на примере святых, не данность, а процесс. Она развивается как растение, из зерна в древо. Люди рождаются под рукой Божией примерно одинаковыми. Становятся же святыми в течение всей своей жизни, как, например, Иоанн Крестьянкин, как тысячи праведников, живущих сегодня рядом с нами. Если присмотреться, то их можно увидеть, поговорить, и чему-то научиться от них. Умение видеть святость приносит уникальную возможность учится ей не только на литературных примерах, но вживую. Не только общение, но даже память о святых благодатна и подобна лекарству, которое, как антибиотик, убивает бациллы греха.

Таким образом, мы видим, что наша страна, наша семья и наше естество – вполне достаточный набор для спасения и вхождения в Рай.

А святые – свидетели того, что к Господу идет много разных путей, и Господь имеет много разных небесных обителей по мере каждого из нас. Мы рождены к святости. А также очевидно, что иногда бываем святы, но сомневаемся и боимся себе признаться в том, что святость – наш удел. В этой трусости и лени причина плохой и унылой жизни здесь и Там. Нужно осознать необходимость движения по этому пути как цель жизни. Нам незачем всю жизнь тратить время понапрасну и готовиться в ад. В планы Бога не входит такая подготовка. Он ждет нас в другом месте и с другим опытом.

Сотни тысяч свидетелей милости Божией, прошедших земное поприще и переселившихся в Рай, вдохновляют нас на пути к святости, говоря нам:

– Приди! С нами хорошо. С нами Бог. Посмотри, как мы это сделали. Ты это можешь. Старайся, и получится так, как это получилось у нас.

Сам Бог говорит: “Приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира”.

священник Константин Камышанов

Крестителю Христов, проповедниче покаяния, кающагося не презри мене, но совокупляяся с вои небесными, молися ко Владыце за мене недостойнаго, унылаго, немощнаго и печальнаго, во многия беды впадшаго, утружденнаго бурными помыслы ума моего: аз бо есмь вертеп злых дел, отнюдь не имеяй конца греховному обычаю; пригвожден бо есть ум мой земным вещем. Что сотворю, не вем, и к кому прибегну, да спасена будет душа моя? Токмо к тебе, святый Иоанне, благодати тезоимените, яко тя пред Господем, по Богородице, вем больша быти рожденных всех, ибо ты сподобился еси коснутися верху Царя Христа, вземлющаго грехи мира, Агнца Божия: Егоже моли за грешную мою душу, да поне отныне, в первыйнадесять час, понесу тяготу благую и прииму мзду с последними.
Ей, Крестителю Христов, честный Предтече, крайний пророче, первый во благодати мучениче, постников и пустынников наставниче, чистоты учителю и ближний друже Христов, тя молю, к тебе прибегаю, не отрини мене от твоего заступления, но возстави мя, падшагося многими грехи; обнови душу мою покаянием, яко вторым крещением, понеже обоего начальник еси: крещением омываяй грех, покаяние же проповедуяй во очищение коегождо дел скверных; очисти мя грехми оскверненнаго и понуди внити, аможе ничтоже скверно входит, во Царствие Небесное. Аминь.

С сегодняшнего дня мы вступаем в период Петрова поста, который ещё называют апостольским. Он продлится до 12 июля, когда Церковь будет прославлять память святых апостолов Петра и Павла. И по этому поводу предлагаем вам размышления митрополита Афанасия Лимассольского о том, что нам даёт пост и почему он необходим для каждого христианина.

Пост, как и всякий подвиг, мы совершаем для себя, а не для Бога – в том смысле, что Бог не пользуется этим никоим образом, а человек – вот кто исцеляется, потому что болен не Бог, а немощный человек. Немощный человек – вот кто нуждается в исцелении, поскольку он изранен своими страстями и грехами.

У многих людей, особенно молодых, имеется несколько возражений в связи с постом: какая от него польза, зачем надо поститься и что означает пост, к которому мы сейчас призваны приступить?

Есть такие еретики, которые ставят пост под сомнение и говорят, будто в Евангелии и Писании нигде нет заповеди от Бога, в которой было бы сказано, чтобы мы постились. По этой причине они отменяют пост и обвиняют православных христиан в том, что они будто бы хранят человеческие предания и заповеди, не присутствующие в Писании.

Первая заповедь, которую Бог дал человеку, – это заповедь о посте. Когда Бог сказал Адаму и Еве, что они могут есть от всех деревьев в раю, но от древа познания добра и зла им есть нельзя, – это не что иное, как заповедь о посте. Иными словами, Бог не разрешил человеку есть от одного конкретного дерева, он должен был воздерживаться от него, чтобы соблюсти заповедь Божию.

Суть нарушения заповеди, по меньшей мере в его практической форме, заключается в нарушении поста, который Бог наложил на человека. Поэтому в тропаре мы поем, что через вкушение запретного плода диавол вывел человека из рая, а Христос снова ввел его в рай через Крестное древо. Но и Сам Христос, когда ради нас стал Человеком, подал нам пример, постясь 40 дней и ночей в Иорданской пустыне, куда отвел Его Святой Дух. В этой пустынной атмосфере и безмолвии, в посте и подвиге Господь победил диавола, приступившего к Нему с тремя большими искушениями.

Поэтому мы видим, что в своей практической форме пост есть Божия заповедь, причем первая Божия заповедь. Ее нарушение привело к изгнанию человека из рая, а Христос как Новый Адам начал Свое учение, проповедь и общественную деятельность с поста – так Он подал нам пример.

Отношение к посту, который бывает разным в зависимости от периода, часто представляется, так сказать, пропитанным схоластикой, и некоторые люди даже свели его к химическому анализу постных продуктов: есть ли там растительное масло или нет, есть ли уксус и куча всего еще, что значит одно, что значит другое, – они читают все эти надписи… на обороте, на упаковке, смотрят на состав продукта и в итоге приходят к полному замешательству.

Многие люди излишне углубляются в этот вопрос, и это, если проистекает из доброго помысла об акривии (то есть из желания строгости), хорошо. Но человек не должен быть чрезмерно схоластичным, потому что мы не должны производить на людей, находящихся вне Церкви, такое впечатление, будто самое главное, что нас заботит, – есть ли тут капелька растительного масла, и не смотрим реально на суть и смысл поста.

А важно то, что через пост человек получает осознание своей принадлежности к телу Церкви: Церковь как тело, как одно целое верующих постится в этот период, причем вот этим способом. Это дает нам ощущение того, что мы принадлежим к телу Церкви, подчиняясь этой заповеди Церкви.

Сейчас период поста, а если мы принадлежим к телу Церкви, значит, мы уже члены этого тела и что делает всё тело, то же делаем и мы.

В истории Церкви было много мучеников, которые умерли мученически, то есть претерпели ужасные мучения и погибли, потому что отказались нарушить пост, а ведь их заставляли не отречься от Бога, а только отказаться от поста, нарушить пост. Были также случаи, когда Бог чудесным образом спасал целые Церкви, города и т. д., когда правившие тогда язычники всяческими способами хотели осквернить народ Божий, который постился. Так, в первую субботу Великого поста мы празднуем чудо святого Феодора Тирона, который чудесным образом вмешался и уберег Божий народ, христиан, от осквернения пищей, которое хотел совершить император, чтобы нанести таким образом удар по их совести и благому обычаю.

Следовательно, первое – это то, что мы приобретаем церковное сознание, сознание того, что мы члены Церкви и как таковые делаем то, что делает всё тело. Все православные христиане по всей земле в этот день постятся, а значит, постимся и мы, значит, мы члены этого тела. Мы не можем отделяться, не можем делать что-нибудь сами, не может народ Божий идти по одному пути, а мы следовали бы по другому.

Церковь – это не что-то неопределенное, не что-то абстрактное, а тело, состоящее из людей: ты или принадлежишь к Церкви, или находишься вне ее. Мы составляем Церковь, когда мы в храме, мы составляем Церковь, когда нас двое ли трое собраны во имя Господа Иисуса Христа, и мы составляем Церковь, когда находимся в единстве с остальной Церковью.

После того как это взрастёт в нас, другие вещи, имеющие практическую форму, через подвиг поста начинают превращаться в блага в нашей личной жизни. Первое, что получается, – это отсечение воли, то есть ты отсекаешь свою волю. Когда Церковь говорит тебе: «Смотри, сегодня ты не будешь есть мясо, не будешь есть эту еду, а будешь есть другое», – а тебе не нравится другая еда, тебе не хочется ее, ты не любишь эту еду, которую предписывает пост, но, несмотря на это, ты ее ешь, потому что пост. Пост разрешает есть именно это, а не то, чего тебе сейчас хочется. Тебе хочется, например, шашлыка, но ты его не ешь. Значит, ты отсекаешь свою волю.

Что значит отсечение воли? Помимо всего прочего оно означает, что если ты отсекаешь свою волю в этом простом деле и в этом конкретном случае принимаешь волю Церкви, то куда больше ты научишься потом отсекать свою волю перед братом своим, перед супругой, ребенком, а тем более перед волей Божией.

Когда наша воля, имеющая в себе себялюбие и массу всего еще, сталкивается с Божией волей, тогда, естественно, она должна отступить, чтобы мы приняли волю Божию, которая выражается в заповедях Божиих.

Кое-кто говорит: «Но я не понимаю, почему это грех?» Он не понимает. Действительно, как вы знаете, есть такие поступки, которые для Церкви являются грехом, но человеку нелегко понять, по какой в точности причине они грешны, в чем, другими словами, заключается сущность греха в этом конкретном поступке. Поскольку он еще духовно незрелый и не обладает большой рассудительностью, человек должен принять, что для него достаточно того, если Бог определяет что-то как грех. Когда Бог говорит: «Не лги, не кради, не прелюбодействуй, не пожелай собственности ближнего твоего, не произноси имени Божия всуе, почитай родителей своих», – то хоть ты еще и не понимаешь сути греха, но, несмотря на это, по меньшей мере вначале ты должен принять как данность: если Бог говорит это и определяет это как грех, то оно и есть грех, падение и прерывание связи с Богом.

Это как когда ты идешь к врачу, и он говорит тебе: «Не ешь этих продуктов». Почему? Мы не знаем, что происходит в нашем организме, когда мы употребляем данную пищу, не разбираемся в химии и всех процессах, происходящих внутри нас и способных нанести вред нашему организму. Нам достаточно того, что врач говорит, чтобы мы не ели этих продуктов. Потом, если у меня имеются познания в биологии, химии и медицине, может, я и пойму научную причину, по которой избегаю есть конкретную пищу.

То же происходит и с заповедями Божиими. Это факт, что сначала человек может и не понимать их. Поэтому мы часто слышим во время исповеди, как люди спрашивают:

– Ну почему это грех, если я никого не беспокою, никого не трогаю, если это мне нравится и я никому не мешаю?
И действительно, человеку нужно ответить, в чем суть греха в данном поступке, но как понять это тому, кто только входит в Церковь?

Чтобы понять это, нужно сначала понять другие вещи. Итак, Бог говорит: этот поступок – грех, и не благословляет его. Последуй сказанному и увидишь, куда это тебя приведет, до какой связи с Богом это тебя приведет. А затем, если ты совершишь этот поступок и прервешь свою связь с Богом, ты поймешь на опыте, какова сущность греха, отчуждающего тебя от Бога через этот поступок, и как, насколько и почему это вредно.

Пост, который предлагает нам Церковь, не совершенство добродетелей, а лишь первая ступень, и необходима великая борьба, покуда человек достигнет совершенства. Это первое: отсеки свою волю по отношению к этим вещам. Что значит: «Не хочу сейчас есть эту еду, хочу другую»? Хочешь, не хочешь, ты не будешь есть другую. Не можешь есть, почтеннейший. Ты получаешь возможность упражняться в отсечении своей воли, что, естественно, помогает тебе в твоем отношении к Богу и ближнему и в то же время развивает смирение. Когда человек отсекает свою волю, он практически смиряется, практически отступает и затем начинает подвизаться, понимать, насколько это велико – чтобы человек был смиренным и принимал волю другого в своей жизни, а тем более волю Божию.

Другое очень важное благо, которое является следствием поста, – это смелость. Человек, когда постится, становится смелым, он приобретает смелость, которая вообще является очень важной добродетелью в духовной борьбе. Если у тебя нет смелости, ты не можешь спастись.

Ты не можешь подвизаться и следовать за Богом, если ты боязлив, потому что, чтобы следовать за Богом и вообще делать что бы то ни было в своей жизни, ты должен быть смелым. Даже в браке – боязливый человек не может жениться. Почему вы смеетесь? Надо быть или боязливым, или умником, чтобы не жениться. Если у тебя нет смелости, ты не входишь внутрь, ты боишься: «Ой, как я с этим справлюсь? Как я сделаю это?» – ни монахом стать, ни что бы то ни было сделать еще.

Человек должен иметь смелость в душе, чтобы смочь исполнять повседневные дела в своей жизни, от самых простых до самых сложных, до самых ценных, поскольку самым ценным является спасение.

Если у тебя нет смелости, как ты скажешь нет греху? Как ты скажешь нет каждодневному вызову страстей, провокациям на искушения, если не научишься приобретать эту смелость и пребывать непоколебимым в том, что решил, в этом нет, которое ты говоришь?

Если ты не непоколебим, а представляешь собой «трость, ветром колеблемую» (Мф. 11: 7), то, конечно, ты не выдержишь. Ты каждый раз будешь проваливаться.

Смелость – очень сильная и важная вещь, она – сила души, которую человек должен иметь. Бог говорит, что боязливые даже не войдут в Царство Божие. Это описывается в Откровении: в одном ряду с ворами, с теми, кто занимается магией, и т. д., находятся и боязливые, потому что страх – признак неверия. У боязливого человека имеются проблемы с верой. Сильный силен не потому, что он верит в себя, не потому, что говорит: «Я сильный, я герой и сделаю всё!» Не так в Церкви, но: «Я сделаю всё силой Божией! Да, я сделаю всё: буду подвизаться, бороться, умру, но через Христа, Который укрепляет меня, а не сам, не своими собственными силами, не сам по себе», – потому что иначе он сломается.

Как и святой апостол Павел говорит: «Всё могу в укрепляющем меня Иисусе Христе» (Флп. 4: 13). И как Христос говорит в Евангелии: «Без Меня не можете делать ничего» (Ин. 15: 5), а также в другом месте: «Всё возможно верующему» (Мк. 9: 23).

Когда ты боязлив, у тебя нет этой веры, чтобы ты мог сказать: «Богом и верой в Бога я преодолею препятствия, трудности и всё, что мне предстоит». Не так ли?

Наступает пост, и ты говоришь: «Не могу, я утром буду пить кофе, и мне хочется только капельки молока». Ну ладно. И доливаешь туда капельку молока. Хорошо, но эта капля молока – она что, ядерная энергия? И когда ты ее выпьешь, ты что, станешь сверхчеловеком? И что это такое? Всё это на психологической почве. Разве ты не понимаешь, что это на психологической почве?

Если ты выпьешь стакан молока, это еще куда ни шло, он тебе что-то еще даст, а тут какая-то капелька молока, которую ты выпьешь с молотым кофе или что ты там пьешь по утрам, и она придаст тебе такую огромную энергию, что ты уже с утра будешь бодрым?

Если у человека действительно есть проблемы со здоровьем, естественно, он будет более снисходителен к себе – если у него действительно имеются проблемы. Но если у него нет доказанной проблемы со здоровьем, тогда ты просто чего-то боишься. Чего ты боишься? Человек наделен многими силами, и с надеждой и верой в Бога они умножаются, ты не зависишь от этой капли молока, которая, конечно, не имеет такого значения, которое мы ей придаем.

Как же ты устоишь перед вызовом греха, искушения, страстей, если у тебя не хватает сил преодолеть такую мелочь?

Но если человек действительно слаб, то что говорят отцы Церкви? Они говорят: «Отдай Богу свое намерение, и получишь силу». Отдай Богу свою готовность, свою волю, и Бог даст тебе силу. У тебя нет сил, пускай, ты слаб. Но Бог всемогущ, и Он – источник силы. Отдай же свое намерение и скажи: «Я хочу сделать это».

 

 

Призови помощь Божию, призови Божию силу, и Бог подаст тебе силу, если у тебя есть намерение сделать это. Потому что Бог не оставляет человека одного. Бог и слабого человека делает сильным.

В молитве на рукоположение мы говорим, что «Божия благодать немощное врачует и оскудевающее восполняет». Божия благодать восполняет то, чего недостает в человеке, и укрепляет то, что в нем немощно и слабо. Разумеется, если человек хочет. Если он не хочет, тогда ничего произойти не может. Ты отдаешь Богу свою волю и получаешь от Него Его силу, чтобы совершить свое дело.

митрополит Афанасий Лимассольский

1. «Отче наш иже еси на небесех» будет переводиться, что не часто для церковно-славянского, короче. «Отец наш Небесный».
И Небеса тут другие, не физические. Те про которые Он Сам говорит, обещая нам Царство Небесное, оно же Божие:
Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное.
Небесное – принадлежащее Небу.
И если Землю захватил диавол, и вся тварь по-прежнему стенает и мучается, то это Небеса Славы Божией. Это Царство Божие, где Царь – Сам Бог.
2. «Да святится имя Твое»
Помоги нам святить имя Твое. Прославлять, считать его и только его святым и никакое иное. Павел потом скажет «Нет иного имени под солнцем, которым надлежит нам спастись»
3. «Да приидет Царствие Твое»
Пускай придет Твое Царство. С неба на землю. К каждому из нас, прямо сейчас. Нет ничего желаннее Тебя, Господи, и Твоего Царства.
4. «И да будет воля Твоя яко на Небеси и на земли». Здесь, на поврежденной грехом земле тоже пусть будет воля только Твоя. Мы желаем Твоей воли, не нашей, не бесовской, не чьей-то еще, а Твоей. В любой другой воле, в любом другом помышлении к действию, в мотиве есть примесь греха – своекорыстия, уничижения, возвеличения и пр. И только Твоя воля Благая, то есть мотив в ней чистый – это Твоя любовь к нам. И сделай так, чтобы все-все в этом мире происходило по ней, по Твоей воле. И, главное, чтобы мы поступали именно по ней, в согласии с ней.
5. «Хлеб наш насущный даждь нам днесь»
Себя, Хлеб Жизни, сшедший с Небес, как Христос Сам о себе говорит, подавай нам на каждый день. То есть всегда, без перемены и перерыва, будь нашим Хлебом. И волю нашу направь так, чтобы мы всегда желали этого Хлеба и не могли без Него.
6. «И остави нам долги наша, яко же и мы оставляем должником нашим»
Это не Богу условия. Это жесткие условия к самим себе. «Если мы будем оставлять нашим должникам, то и Ты тогда, по милости Своей, оставляй нам». А если не будем, то не оставляй. Знаете, наверное, историю про митрополита Антония Сурожского, его друга Кирилла и молитву Отче наш.
7. «И не введи нас во искушение»
Не введи нас во искушение — следует понимать в духе послания Иакова «никто не говори, что Бог искушает тебя, каждый искушается сам…». То есть направляй нас Сам, вот той самой волей Твоей Благой, о которой только что Тебя просили, направляй нас не впадать в искушения, потому что без Тебя точно впадем.
8. «Но избави нас от лукаваго»
«Лукавый» всегда означает злой, противный добру. То есть «избави нас от зла». И если в христианстве «зла» нет, «зло» есть отсутствие добра, отрицание добра, отвержение добра, сознательный отказ от добра, то помогай нам, Господи, выбирать Тебя, то есть Благо, и не выбирать зло, то есть грех и смерть.
9. Ну, и финал.
«Яко Твое есть Царство и Сила и Слава ныне и присно и во веки веков. Аминь»
Мы самим себе напоминаем, что молитва прославления выше и, как сказать, уместнее молитвы просительной. И хотя мы и просим по немощи. Но понимаем, что выше этого просто принять волю Твою, благую и человеколюбивую, и признавать и исповедовать, что истинные Царство – как Твое всемогущество, Сила – как Твои милость и любовь, и Слава – как присущая в этом мире только Тебе, — это все только Твое, Тобой и от Тебя.
Аминь.

П.С. Вот это короткое побудительное славянское «да» в полноте переводится конструкцией «прошу Тебя, сделай так, чтобы».

Илья Аронович Забежинский

Языками инородных / обновил еси Христе, Твоя ученики, / да теми Тя проповедят / безсмертнаго Слова и Бога, / подающаго душам нашим велию милость.		Языками иноплеменников / Ты обновил, Христе, Твоих учеников, / чтобы ими они провозгласили о Тебе, / бессмертном Слове и Боге, / подающем душам нашим великую милость.
Вся подает Дух Святый, / точит пророчествия, священники совершает, / некнижныя мудрости научи, / рыбари богословцы показа, / весь собирает собор церковный. / Единосущне и сопрестольне Отцу и Сыну, / Утешителю, слава Тебе.		Все подает Дух Святой: / источает пророчества, священников поставляет, / простецов мудрости научил, / рыбаков богословами явил, / составляет весь устав Церковный. / Единосущный и сопрестольный Отцу и Сыну / Утешитель, слава Тебе!

Во дворех Твоих, Господи, вернии / колена душ и телес преклоньше, / воспеваем Тя безначальнаго Отца, / и собезначальнаго Сына, / и соприсносущнаго и Пресвятаго Духа, / просвещающаго и освящающаго души наша.		Во дворах Твоих, Господи, мы, верные, / преклонив колена души и тела, / воспеваем Тебя, безначального Отца, / собезначального Сына, / и столь же вечного и всесвятого Духа, / просвещающего и освящающего души наши.
Троицу единосущную песнословим, / Отца и Сына, со Святым Духом: / тако бо проповедаша вси пророцы, / и апостоли с мученики.		Троицу единосущную воспоем / – Отца и Сына со Святым Духом, / ибо так провозгласили все пророки / и Апостолы с мучениками.

Приидите людие, / триипостасному Божеству поклонимся, / Сыну во Отце, со Святым Духом: / Отец бо безлетно роди / Сына соприсносущна и сопрестольна, / и Дух Святый бе во Отце с Сыном прославляемь: / едина сила, едино существо, едино Божество. / Емуже покланяющеся вси глаголем: / Святый Боже, вся содеявый Сыном, содейством Святаго Духа. / Святый Крепкий, Имже Отца познахом, / и Дух Святый прииде в мир: / Святый Безсмертный, утешительный Душе, / от Отца исходяй, и в Сыне почиваяй: / Троице Святая, слава Тебе.

Придите люди, / Божеству в трех Лицах поклонимся – / Сыну во Отце со Святым Духом; / ибо Отец вне времени родил / Сына столь же вечного и сопрестольного / и Дух Святой был во Отце, с Сыном прославляемый; / Единая Сила, Единое Существо, Единое Божество. / Ему поклоняясь, мы все возглашаем: / «Святой Боже, все сотворивший через Сына при содействии Святого Духа! / Святой Крепкий, чрез Которого мы Отца познали / и Которым Дух Святой пришел в мир! / Святой Бессмертный Утешитель – Дух, / от Отца исходящий и в Сыне почивающий! / Троица Святая, слава Тебе!»

Преславная днесь / видеша вси языцы во граде Давидове, / егда Дух сниде Святый во огненных языцех, / якоже богоглаголивый Лука повествует, / глаголет бо: / собранным учеником Христовым, / бысть шум, якоже носиму дыханию бурну, / и исполни дом, идеже бяху седяще: / и вси начаша глаголати странными глаголы, / странными учении, / странными повелении Святыя Троицы.		Невероятное в сей день / увидели все народы в городе Давидовом, / когда Дух Святой сошел в огненных языках, / как возвестил Лука богословесный; / ибо повествует он: / «Когда были собраны ученики Христовы, / шум произошел, как от несущегося ветра сильного, / и наполнил дом, где они находились, / и все начали изрекать необычайные слова, / необычайные учения, / необычайные наставления Святой Троицы.
Дух Святый бе убо присно, и есть, и будет: / ниже начинаемь, ниже престаяй, / но присно Отцу и Сыну счинен и счисляемь: / Живот, и животворяй, / Свет, и света податель, / самоблагий и источник благостыни: / Имже Отец познавается, и Сын прославляется, / и от всех познавается, / едина сила, едино счетание, / едино поклонение Святыя Троицы.		Дух Святой был всегда, и есть, и будет, / не начавшись, не будет иметь и конца, / но всегда поставляем вместе со Отцом и Сыном и причисляем к Ним: / Жизнь и Животворящий, / Свет и Податель света, / Сам благой и Источник благости. / Чрез Него Отец познается и Сын прославляется, / и всеми постигается / одна сила, одно сочетание, / одно поклонение Святой Троице.
Дух Святый Свет и Живот, / и живый источник умный, / Дух премудрости, Дух разума, / благий, правый, умный: обладаяй, / очищаяй прегрешения: / Бог и боготворяй, / Огнь и от Огня происходяй: / глаголяй, деяй, разделяяй дарования, / Имже пророцы вси, / и божественнии апостоли с мученики венчашася, / странное слышание, / странное видение, / огнь разделяяйся в подаяние дарований.		Дух Святой – свет и жизнь, / и живой разумный источник. / Дух премудрости, Дух разума, / благой, правый, мыслящий, владычествующий, / очищающий согрешения; / Бог и боготворящий; / Огонь от Огня исходящий; / говорящий, действующий, распределяющий дарования. / Чрез Него увенчались все пророки / и Божии Апостолы с мучениками. / Это – нечто, необычайное для слуха, / необычайное для созерцания: / Огонь, разделяющийся для сообщения дарований!
Царю Небесный, / Утешителю, Душе истины, / Иже везде сый / и вся исполняяй, / Сокровище благих / и жизни Подателю, / прииди и вселися в ны, / и очисти ны от всякия скверны, / и спаси, Блаже, души наша.		Царь Небесный, / Утешитель, Дух Истины, / везде пребывающий / и всё наполняющий, / Сокровищница благ / и жизни Податель, / приди и вселись в нас, / и очисти нас от всякой скверны, / и спаси, Благой, души наши.

Что стало с заповедью о хранении субботы и почему именно накануне Пятидесятницы поминальная суббота – Вселенская, рассказывает инокиня Евгения (Сеньчукова).

Откуда-то взялась в народном богословии идея, что заповедь о хранении субботы перешла в христианстве на воскресенье – хотя на самом деле суббота считается Церковью днем праздничным, в субботу, кроме Великой, запрещается пост, и даже в Великую Субботу он ослабляется. Воскресенье же – первый день недели на земле, освящающий предстоящие шесть дней, и восьмой – в вечности, свидетельствующий о наступлении последних времен – времени воцарения Царя царей и Господа господ.

Отменено скрупулезное исполнение заповеди о субботнем покое, как и любой ветхозаветной заповеди, но это не значит, что сам покой тоже отменен.

Напротив. Именно субботу Христос избирает временем многих Своих чудес, в том числе и наиболее великих – исцеление женщины, восемнадцать лет страдавшей от тяжкого недуга, буквально прижимающего ее к земле, слепорожденного, исцеление много лет лежавшего в параличе человека у Овчей купели, а если опираться на церковный устав – даже воскрешение Лазаря.

И Сам Он лежал во гробе в субботу

Всякий раз чудеса вызывают негодование у всегдашних оппонентов Спасителя – фарисеев. Формально придраться было не к чему – даже Синедрион, осуждая Его на смерть, вынужден прибегать к помощи лжесвидетелей, но и этого не хватало. Ведь исцеление возложением рук никак не может быть отнесено к запрещенной работе. Но сама активность Этого Человека казалась провокацией.

А ведь все просто. Христос не просто не нарушал заповедь о субботе – Он ее исполнял в других. «Придите ко мне, все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас» (Мф. 11:28). Вот Он и давал покой измученным и обремененным недугами, уставшим от этой тяжести земного бытия, полного трудов и скорбей. Открывал им глаза, поднимал их с одра болезни, даже возвращал к жизни. Само пришествие Его – суббота мира.

И Сам Он лежал во гробе в субботу. «Царица Суббота» – так называют иудеи день покоя. Воистину, Суббота Преблагословенная – это Царица Суббота. И в богослужениях Великой Субботы нет уже боли – есть только покой, тишина после бури, после солнечного затмения и землетрясения, после Крестного Страдания и плача Матери…

Совсем не странно, что именно субботу Церковь посвящает поминовению усопших. Смерть – это всегда Великая Пятница, потому что каждый умирает единожды и лицом к лицу перед Богом, и никто не знает, что его ждет дальше. Но когда душа уже оставила тело, когда смерть, кажется, победила – оказывается, что победа мнимая. Человек отходит в руки Божьи, наступает время отдыха.

У нас тоже впереди много работы

Почему именно накануне Пятидесятницы поминальная суббота – Вселенская? Богословская загадка? Богослужебная?

А может, все проще? Именно сошествие Святого Духа на апостолов, явление Третьего Лица Святой Троицы, стало началом их миссионерских трудов – радостных, но и сложных, даже до смерти. А перед тяжелой работой надо набраться сил. Вот они и отдыхали. Ожидая раскрытия последней Тайны о Боге – о Его триединстве, – отдыхала вся вселенная, живые и усопшие.

У нас тоже впереди много работы. Нам предстоит возделывать землю, уклоняться от зла и творить благо, делиться радостью о Христе Воскресшем с ближними, а потом с нетерпением ждать встречи с Ним на Страшном Суде – одним словом, спасаться.

Вместе спасаться – у Бога ведь нет мертвых, и судьбы ушедших еще не определены, потому мы и молимся друг за друга.
Перед долгой дорогой мы, как и апостолы, нуждаемся в отдыхе – и те, кто еще идет по земле, и те, чья суббота уже наступила. А сегодня наши субботы встречаются. Сегодня мы не только молимся за всех почивших – мы находимся с ними рядом, в одной Сионской горнице, ожидая Господа, порывом горячего ветра поднимающего нас с места и ведущего в Жизнь с Ним.

инокиня Евгения (Сеньчукова) 

У переддень Святої Живоначальної Трійці, згідно з правоcлавним богослужбовим уставом – батьківська поминальна субота.

Про що молитися у такі дні особливого поминання спочилих і для чого вони встановленні у своєму інтерв’ю для Інформаційно-просвітницького відділу УПЦ розповів перший проректор Київських духовних шкіл протоієрей Сергій Ющик.

Оскільки Господь неодноразово через слова Священного Писання зауважує, що Він є Бог не мертвих, а Бог живих. Перед Богом усі живі. Єдине, що апостол Павло зауважує, що людині належить один раз померти, а потім Суд, для того щоб дати відповідь, що зробив у своєму тілі живучи – чи доброго, чи злого. Водночас ми чітко прочитуємо в Священному Писанні слова про те, що Господь прийде судити живих і мертвих. І якраз в надії на той кінцевий Суд, який подекуди в Священному Писанні називається Страшним Судом, ми і надіємося на Господнє милосердя, і тому звершуємо наші молитви за упокій.

У Троїцьку батьківську суботу ми згадуємо не тільки наших рідних, а й усіх людей, які жили на землі.

Навіть якщо поглянути на богослужбове прохання, яке виголошується в храмі: “Милості Божої, Царства Небесного і оставлення гріхів у Христа Безсмертного Царя і Бога нашого просимо”. Водночас, коли ми заглянемо в слова святоотецької літератури, ми побачимо, що святитель Кирил Ієрусалимський в середині IV століття заважує, що велике благо для душі померлої людини – це молитва людей, яка пов’язана з Євхаристією. Ось тому, згідно з богослужбовим уставом, не тільки за кожним богослужінням поминаються і живі прихожани, і померлі прихожани, але є ще особливі богослужбові дні, присвячені спільній молитві за упокій. Серед них перше місце фактично займає Троїцька батьківська поминальна субота.

Якщо ми подивимося у богослужбові книги цього дня, вони також особливі. Дуже особливий канон богослужбового дня, оскільки він якраз і фактично перелічує всіх тих людей, за кого звершується молитва. Дуже добре, коли є рідні і близькі, які пом’януть своїх дідів, прадідів, батьків, братів, сестер, які вже упокоїлися. Але ж є тисячі мільйонів людей, які помирають не встигнувши пожити, які помирають внаслідок певних складних життєвих обставин і різних катастрофічних подій.

Перед святом Трійці ми згадуємо тих, кому ми завдячуємо своєю вірою.

Зрештою, ще одна цікава особливість Троїцької батьківської поминальної суботи – це саме місце її розташування у Богослужбовому календарі. Ми маємо свято Трійці, яке називаємо днем народження Православної Церкви. Так от, навіть суто по звичаю людських традицій ми знаємо, що коли у людини день народження, вона обов’язково згадує своїх батьків. Так от, в переддень Святої Живоначальної Трійці, день народження нашої Церкви, ми обов’язково маємо згадати тих, кому ми завдячуємо нашою вірою. Неділя перед Трійцею присвячена спомину Першого Вселенського собору, а разом з цим і спомину всіх святих отців, яким ми завдячуємо нашою вірою. А безпосередньо перед святом Живоначальної Трійці ми маємо день спомину наших батьків, тобто безпосередньо тих людей, яким ми завдячуємо досвідом нашої віри. Адже кожен з нас мав такий маленький епізод життя, коли ще будучи малою дитиною, лежачи у якомусь теплому ліжечку ми бачили, що дідусь і бабуся, чи тато й мама стояли в куточку біля ікони і читали молитву. Саме тим людям, які вже покинули це життя ми завдячуємо нашою вірою, ми завдячуємо тим, що вони, проживши складне ХХ століття, складне ХІХ століття, зрештою не було легких пір в житті людини, проживши своє складне життя, згідно з словами апостола Павла, віру зберегли і своє життя гідно прожили. І тому якраз в переддень свята Святої Трійці ми приходимо для того щоб пом’янути усіх рідних, близьких, знайомих. І особлива наша молитва за тих, хто не встиг дожити – чиє життя перервалося внаслідок певних обставин. Якщо говорити про сьогодення – особлива молитва за солдатів, за тих людей, які невинно загинули на полі бою, особлива молитва за тих, хто загинув в автокатастрофах, можливо в певних складних обставинах, пожежі чи на роботі.

Ми всі постанемо перед Богом і будемо втішені тим, що своїм прикладом навчили такій молитві наших дітей.

Наша молитва огортає усіх тих, хто не встиг прожити своє життя і сказати: “Господи, дякую” і “Господи, прости”. На цьому і базується наша молитва за упокій – тільки на одному – на любові. І єдине прохання до всіх православних християн – якби ми не тішилися середньостатистичними даними, скільки людина може прожити, кожен наш день дуже цінний. Тому що вчорашні день вже пройшов, завтрашній ще не настав, а тому доки можемо сказати нині, як каже нам апостол Павло, ми повинні звершувати добрі діла і цінувати час, який Господь виділив нам для нашого життя. Тому, що рано чи пізно ми також постанемо перед Богом і будемо втішені тим, що своїм прикладом навчили наших дітей, внуків (у кого вони є), правнуків (хто дочекався), для того щоб і вони, пам’ятаючи наш приклад життя, помолилися за нас і попросили милості Божої, Царства Небесного і позбавлення від наших гріхів перед Богом. Щоб усі ми із покоління в покоління у Бозі єдналися в велику родину дітей Христових.

протоієрей Сергій Ющик

В самом деле, Кто Он, Сын Божий?

Казалось бы, такой важный вопрос, но почему-то многих он не волнует до самой смерти.

Для кого-то Бог – это высший разум. Для иных Он кто-то похожий на ночное небо, которое иногда отвечает наитием чувств на сердце, но больше молчит. Для кого-то Бог – просто статичный образ с иконы. Господь так же вот, как на изображении, неподвижен, внимателен, строг и молчалив. И люди разговаривают с этим изображением как живым Богом. Для кого-то Бог – это кто-то неопределенный как живой туман или океан Солярис. А для кого-то Он просто черный экран неведения

Странно. Мы говорим, что любим Бога, а не знаем и не хотим знать кто же такой Христос.

Богочеловек. А что это такое?

Сын Божий. Как это?

Господь. Какова Его держава?

Нам известно, что ничего не известно. Но мы спокойно живем, молимся, готовимся к загробной жизни, не зная, с кем нам предстоит жить после смерти и как-то нас это мало заботит.

Кого любишь, того хочешь знать. Кого любишь, хочешь понимать. Кого любишь, с тем хочешь жить. Когда окончился христианский холокост первых веков христианства, люди воспряли умом, собрали интеллектуальные силы и задумались о том, кто же есть наш Бог по отношению к нам, по отношению к Вселенной и какова природа божественной Троицы. И сразу пошли ошибки.

Пришел Арий и сказал: Христос есть творение. Христос не Бог. Условно, – это просто очень хороший человек, которому Бог дал особенную благодать.

Как это понять?

То, что Христос не есть Бог, означает то, что в Его природе нет ничего божественного, следовательно, воскресение и царство Христа лежит в материальном мире. И, следовательно, нам надо устраивать царство Божие на Земле, а не небе. И, следовательно, раз мы похожи на Христа, и в нас нет ничего от Бога, то и после смерти нам нечего ждать бессмертия того, чего в нас нет – божественной души. Значит, пей и веселись душа тут, пока не померла. Значит, на Страшном Суде мы можем сказать Богу:

– Ты не можешь меня судить. Ты Сам не страдал в этой плоти, а с нас требуешь святости. А это не справедливо и суд Твой нечестный.
Казалось бы, такая мелочь, а какие грандиозные последствия может повлечь такая микроскопическая ошибка. Она как вирус в состоянии была убить христианство. Вот ради предотвращения этой опасности и собрался Первый Вселенский собор. Он должен был ответить на вопрос:

– Кто такой Христос и во что мы верим? Кто такие лица Троицы, и как в этой Троице они соединены в одно целое так, что единосущна и нераздельна в одно и тоже время.

Это совсем не теоретический вопрос. В виду того, что мы створены по образу и подобию Бога, ответ на этот вопрос позволяет и нам понять кто мы такие? Тварь, на главу которой сошла Божия сила? Мимолетная тень Бога, подобная тени облака? Дети Бога или Его пасынки?

Соборная мысль церкви нашла ответ: В Христе две природы. Божественная и человеческая. В Торице Лица соединены ипостасно. Их сущность описывается понятием «усия».

Все не так сложно.

Ипостась – это лицо. Например, есть замысел Бога о человеке. И есть мы – разные варианты воплощения этого замысла- все мы человеки. Но, несмотря на разность судеб, характеров и внешности, нас объединяет одна человеческая природа. Так и в Боге. В Нем есть разные Лица, но они объединены общей сущностью Бога – усией. А усия – это понятие, которое выражает сущностное единство Бога.

Сила решения Первого собора состояла в предвосхищении человеческого разума интегрального способа мышления. Он позволил понять то, до чего не смог догадаться прямолинейная античность: Усия может быть сложной и составной, а ипостась троична. У Аристотеля от такой находки сломался бы компьютер в его голове. Впрочем, у него бы там не поместился и интеграл, и многомерность мира, и корень из минус единицы и криволинейные пространства Лобачесвкого. И это не беда.

Причем доказательства троичности Бога были приведены не только силой интеллекта Василия Великого, но и явлены Самим Богом через Спиридона Тримифунтского. Неученый епископ Крита, вышел на середину спорящего собрания, взял кирпич-плинфу, сжал ее и из не вышли огонь, вода и глина. Так святитель показал, как сущность может быть многосоставной.

Изо всего сказанного святые участники Собора сделали вывод потрясающей важности: Христос не просто хороший человек, наделенный силой Бога. Он отчасти человек, а отчасти Бог.

И, самое важное для практического ума христиан: мы – дети Бога. Не по названию, ни условно, не ради красного слова, а по подобию нашей духовной составляющей духовной составляющей Христа. Мы не плоть от плоти этой земли. Мы на ней божественные пришельцы. Мы Божии. В нас есть капля Бога. Она вложена туда при рождении и крещении. Бог входит в нас в причастии. И благодаря этой божественной составляющей, мы после смерти не умрем, как «просто хороший человек», одаренный силой свыше, а вернемся домой, к Отцу.

Священник Павел Флоренский говорил о том, что человек не только усия, но и ипостась, все у нас как у Бога. И даже свобода и воля, которая нас или соединяет с Богом или разлучает.

Всю нашу жизнь мы торгуемся с Богом на предмет нашей свободы. Всю нашу жизнь мы боремся с ближними за право быть самими собой. Всю жизнь мы бережем свое драгоценное Я.

И вдруг, Первый вселенский Собор, открыв тайны природы Христа дает нам откровение о самих себе и о своей свободе и тайне личности.

Если мы подобны Богу, если мы сродни Богу, то суть нашей личности в Боге. И тем более наша личность становится свободна и тем более она раскрывается, чем меньше она борется за себя, и чем больше она отказывается от себя в пользу Бога. Чем больше в нас Бога, тем полнее мы реализуемся в жизни. Тем свободней наша душа от горя, бед, страстей и тяжких оков плоти и материи. И, наоборот, чем больше мы боремся с нашими близкими, чем больше мы навязываем себя миру, чем больше мы пытается покорить себе вселенную, тем ближе мы стоим к смерти, тем больше над нами власти горя и страдания.

Наша личность только тогда личность, когда она вполне реализуется в Боге, а не тогда, когда мы что-то доказываем о себе и настаиваем на своем. Настаивая на своем, мы отдаляемся от Бога и престаем быть личностью. Тогда мы становимся не детьми Бога, а скорее, зверем. Лишаясь духовности, мы каменеем в материи, как соляной столп жены Лота.

Этот парадокс есть следствие открытия в Христе двух Его природ – Божественной и человеческой Человек – это не природное явление. Это духовно-плотское существо

Таким образом, Первый Вселенский собор не только абстрактная богословская конференция, постулирующая богословские аксиомы, но, косвенное, откровение Бога и о нас. Бог дает потрясающее знание через Христа: мы наследники божественной фамилии. Мы наполовину небожители.

Такого еще не было в истории человечества, чтобы вера и Бог сказали человеку:

– Вы боги по благодати. Ваше подобие Богу не формально и не является фигурой речи

Задумаемся: мы – боги!

С одним условием. Божественность в нас только закваска. Мы потенциально боги, а актуально мы те, кем сами захотим стать. Если захотим стать богами, так как это предначертано, мы должны свои ум, сердце и жизнь сочетать с жизнью Бога. И тогда мы обретем и другие дары Бога, такие как бессмертие и благодать. Нет? Умрем, как умирает цветок или гаснет звезда. Мы станем тенью сухой травы

Если бы прогремели трубы, раскрылось небо и ангелы бы прочли нам послание Бога о том, что мы боги, то это было бы не так убедительно, как то, что человек сам себе добыл трудное знание о себе и Боге. Чудо небесного откровения вскоре бы забылось, превратилось в миф или сказку и растаяло во времени. Но здесь, не так. Человек сам дошел до откровения умом и силой интуиции Духа. Когда человек доходит сам и остаются инструменты доказательства, то такое знание остается в душе человека навечно. Свое, добытое, понятно как добытое – это навсегда. Бог знал нашу недоверчивость и позволил нам самим убедиться в правде и истине. Он, конечно, помогал, но как всегда остался в тени, сделав большую часть работы за нас

Первый Вселенский собор открыл картину мира невероятной красоты – Бог пронизывает Вселенную лучами благодати и действием Святого Духа. Мы в этой картине, существа мало чем умаленные от ангелов и сущность наша заключена в сверкающем великолепии духа, вложенного в нас Богом. При этом, Бог разрешил нам этом распорядиться этим сверкающим и драгоценным даром так, как мы посчитаем нужным. Ведь мы же боги! На нас нельзя давить. И Он не давит, предоставляя право божественной свободы и любви

В истории человечества не было более прекрасного дня, за исключением Троицы, когда бы Бог показал человеку как он велик, свободен и одарен, как настоящий бог. Все то, до чего до сих пор догадывались иные религии, не идет ни в какое сравнение с этим откровением. И, сколько бы не думали и не искали люди иного, лучшего, более высокого положения для себя, они просто не смогут его найти. Здесь дан абсолютный максимум. Просто нет других философских и богословских вариантов, более лестных для нас, чем те, что принес нам Христос и открыл нам Первый Вселенский собор.

Господи, не дай никогда забыть, что мы сотворены тобой в Твое подобие.

Господи дай нам быть достойными твоих божественных даров и доверия!

Так будем же любить Бога, за Его любовь и за Его дары, потому что эта любовь делает нас свободными, светлыми и сильными. В ней мы находим самих себя. В ней мы находим свою малую троицу – семью, народ и церковь. В ней мы находим то, чего больше найти нельзя – Бога.

священник Константин Камышанов

Для чего Христос приходил на землю? Символ веры отвечает предельно четко: «Нас ради человек и нашего ради спасения». Так в чем же состоит это спасение? Оно уже состоялось или мы его еще только ожидаем? И кого мы причисляем к «нам, человекам» — все человечество, своих единоверцев или каких то особых, святых людей?

Если спасение — то от чего?
Христиане настаивают на том, что спасение необходимо каждому человеку и что совершается оно во Христе. Но когда разговор заходит о том, что же такое это самое спасение, и кто конкретно спасен, ответы могут быть разными. Хотя все они будут основаны на Библии! Так что же говорит Писание о спасении? Разве оно не дает исчерпывающей информации?
Библия сообщает человеку самое главное, что ему надо знать. Но часто не полностью удовлетворяет его любопытство. Скажем, она говорит, что Христос умер и воскрес, но не уточняет — как именно. Современные врачи, читая описание смерти Христа, предполагают, что причиной ее был разрыв сердца, но это всего лишь догадка; что касается воскресения — это чудо, и точный его механизм неизвестен, да и не нужно нам, если разобраться, знание этого механизма.

Примерно так же обстоит дело и с самой важной темой Библии — спасением. Поэтому рассмотрим сначала простые вопросы — те, на которые Библия дает однозначные ответы — и затем перейдем к вещам спорным.

Каждый из нас знает, что любой человек несовершенен, у него полно недостатков, он совершает множество ошибок. Но вместе с тем, в каждом есть нечто ценное, прекрасное, уникальное. И, наверное, только Библия из всех духовных книг человечества воспринимает каждую грань этого парадокса как нечто абсолютное, предельное. С одной стороны, человек сотворен по образу и подобию Божиему (Быт. 1, 26). С другой стороны — лукаво сердце человеческое более всего и крайне испорчено (Иер. 17, 9). Как же это получается?
Ответ очень прост — человек обладает свободой воли и может выбирать добро или зло. Бог не делает из человека послушную Ему марионетку, Он предлагает следовать за Собой, но оставляет за человеком право отказать и жить собственным умом: Вот, я сегодня предложил тебе жизнь и добро, смерть и зло. Если будешь слушать заповеди Господа Бога твоего… то будешь жить и размножишься, и благословит тебя Господь Бог твой на земле… если же отвратится сердце твое, и не будешь слушать, и заблудишь, и станешь поклоняться иным богам и будешь служить им, то я возвещаю вам сегодня, что вы погибнете и не пробудете долго на земле (Втор. 30, 15-18). Собственно, история Адама и Евы — именно о том, как люди по собственной воле отказались от общения с Богом, разрушив доверие между Ним и собой.
На библейском языке это называется «грех» и имеет самые серьезные последствия. С одной стороны, человек оказывается виноват перед Богом. С другой — вредит самому себе и окружающим. Грех подобен наркотику: он не просто запрещен законом, его употребление меняет что то в душе и теле самого человека и даже его детей. Тот, кто «сидел» на героине, иногда может, путем титанических усилий, выйти из наркотической зависимости, но он уже никогда не будет таким, каким был до употребления наркотика. И окружающие его — тоже.

Грех как преступление и болезнь
Поэтому христиане говорят не только о личных грехах против Бога и против ближнего, которые совершает каждый из нас, но и о первородном грехе, присущем человечеству в целом. Это та самая неспособность жить в соответствии с собственными принципами, которую так часто нам приходится признавать: вот, хотел как лучше, а получилось… Да, конечно, лично никто из нас не несет ответственности за выбор Адама и Евы, но мы наследуем их природу, искаженную грехом. И если почти сто лет назад наши предки устроили революцию и гражданскую войну, мы можем не соглашаться с их выбором, но мы живем в условиях, сформированных этим выбором, и от этого никуда не деться. Вот так и первые люди решили когда то жить без Бога, и мы по прежнему живем в мире, обусловленном их выбором.
Спасение в христианстве понимается как освобождение от власти греха и смерти и вечная жизнь с Богом. Здесь можно задать вопрос: неужели Бог настолько обидчив, что до сих пор не может простить преступление Адама и Евы? Неужели Он не может просто даровать нам эту вечную жизнь, безо всяких условий? Может, разумеется. Представляете? Нас, такими, какие мы есть, всех скопом пускают в рай. Там не надо работать, никто не болеет и не умирает, люди живут вечно и обладают всем, чего только пожелают. Но что это будет за вечность? Разве мы перестанем ссориться и обижать друг друга? Наоборот, у нас будут для этого совершенно неограниченные возможности и неограниченное количество времени. А ведь никакие болезни не сравнятся с той болью, которую постоянно причиняют друг другу люди; никакие стихийные бедствия — с ужасами войн и концлагерей. Вот такая нас ждет вечность, если ничто не положит ей предел. И называется это — «ад». А чтобы войти в иную вечность, нам нужно достичь двух вещей: примириться с Богом и другими людьми и преобразиться, чтобы следование добру было для нас радостью. И для этого нам, наверное, нужно обрести некоторую общую Истину, иначе нас ждут войны за маленькие, частные правды, причем нам нужно научиться воплощать эту Истину в своей жизни, а не только абстрактно рассуждать о ней. Вот это все и входит в понятие «спасение».

Как описать спасение?
Именно поэтому христианство указывает на Христа как на единственный Источник спасения. Он был не просто очередным проповедником Истины (таких было немало), он был воплощенной Истиной, Богом и Человеком, Который умер на кресте за наши грехи и воскрес, победив тем самым смерть. Его жертва примирила людей с Богом и открыла им возможность преображения. Конечно, нравственно совершенствоваться и упражняться в добродетели можно и без Христа, такой путь знают практически все религии мира, но понятия о совершенстве у каждого свои. К примеру, трое человек совершают подвиги в одной и той же стране, Индии: йог уходит в лес и неделями медитирует там в неудобной позе почти без пищи; Ганди обходит города и призывает к народному единству и ненасильственному сопротивлению колонизаторам; а мать Тереза организует приюты для брошенных младенцев и тех, кто умирает на улицах. Это великие, но очень разные подвиги — где же встретиться этим людям?
Христос и есть та самая точка встречи для верующих в Него, среди которых тоже встречаются и аскеты-затворники, и общественные деятели, и благотворители — да кто угодно. Но свои поступки они стремятся направить на то, чтобы раскрыть образ Божий в себе и в ближнем, уподобиться Христу. Каждый, кто верует в Него, идет своей дорогой, но направлены все дороги к одному Центру, и потому они сближаются.

Спасение неизбежно приходится описывать в образах и метафорах. Влюбленные, описывая свои чувства, тоже говорят о звездах и цветах, а не об эндорфинах и прочих объективных явлениях. Так и со спасением: Библия много говорит о нем, но не раскрывает механизма. Поэтому у богословов последующих времен неизменно появлялось желание уточнить: как именно совершается спасение.
Одни делали упор на наказании за наши грехи, которое добровольно принял на Себя Христос и тем самым избавил нас от вины; другие — на том обстоятельстве, что Он принял на Себя нашу человеческую природу и тем самым позволил нам приблизиться к природе божественной. Эти два объяснения иногда еще называют «юридической» и «органической» теориями спасения. На самом деле они описывают две стороны одного и того же явления, и до тех пор, пока ни одна из них не абсолютизируется, они обе правы. В самом деле, чтобы примириться с Богом и ближним, нам сначала нужно получить прощение, а затем преобразиться.

Билет забронирован?
Но гораздо важнее для нас другой вопрос — а кто, собственно, был спасен? И на него Библия дает, на первый взгляд, разные ответы. Некоторые выражения звучат так, что Христос по воле Божьей спас все человечество. Например:…это хорошо и угодно Спасителю нашему Богу, Который хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины. Ибо един Бог, един и посредник между Богом и человеками, человек Христос Иисус, предавший Себя для искупления всех (1 Тим. 2, 3-6). Или: Не медлит Господь исполнением обетования, как некоторые почитают то медлением; но долготерпит нас, не желая, чтобы кто погиб, но чтобы все пришли к покаянию (2 Пет. 3, 9).
Но есть и другие цитаты, из которых можно заключить, что Христос спас лишь некоторых, тех, кто изначально был предназначен ко спасению, тогда как всех остальных людей ждет вечная гибель. Например: Язычники, слыша это, радовались и прославляли слово Господне, и уверовали все, которые были предуставлены к вечной жизни (Деян. 13, 48). Или:…помилование зависит не от желающего и не от подвизающегося, но от Бога милующего… кого хочет, милует; а кого хочет, ожесточает. Ты скажешь мне: «За что же еще обвиняет? Ибо кто противостанет воле Его?» А ты кто, человек, что споришь с Богом? Изделие скажет ли сделавшему его: «Зачем ты меня так сделал?» Не властен ли горшечник над глиною, чтобы из той же смеси сделать один сосуд для почетного употребления, а другой для низкого? (Рим. 9, 16-21).

Такое избирательное понимание спасения, действительно, характерно для некоторых христианских конфессий. Наиболее последовательно оно излагается в учении Кальвина: Бог сам выбрал тех, кого Он спасет, остальные погибнут; такова Его воля, и вопросы здесь неуместны. Но православию это мнение чуждо, потому что так умаляется или вовсе отрицается свобода человеческой воли. Если Бог изначально решил, что Иван и Мария спасутся, а Петр и Татьяна нет, то, собственно, они ничем не отличаются от подопытных кроликов, одних из которых зарежут, а других оставят жить, никого ни о чем не спрашивая. Это плохо вяжется с тем, что мы узнаем о Господе из Писания и Предания Церкви. Например, в Великую Субботу (перед Пасхой) Церковь поет: «На землю сшел еси, Господи, да спасеши Адама, и на земли не обретох сего, Владыко, даже до ада снизшел еси ищай», — то есть, желая спасти Адама, Господь, не найдя его на земле, спустился в ад. Можно ли поверить, что при этом Он хладнокровно отправил в этот самый ад половину (если не большинство) человечества, не оставив им малейшего шанса?

Нет. По-видимому, даже там, где Писание говорит об избранничестве, речь не идет о «закрытых списках». В число избранных может войти каждый человек, неслучайно на пир из евангельской притчи пригласили всех. Просто не все приняли приглашение. А некоторые из тех, кто принял, не отнеслись к нему серьезно и даже не потрудились переодеться во что то приличное. И те, и другие сами лишили себя приглашения.
Итак, мы уже спасены Христом. Каждый из нас. Но нам еще предстоит принять это спасение. Можно сказать, что билет на поезд в Царствие Небесное каждому из нас забронирован. Но надо собраться в дорогу, не полениться прийти на вокзал, получить билет в кассе, найти свой вагон, суметь не отстать от поезда… Те, кому действительно нужно ехать, наверняка позаботятся обо всем заранее, придут задолго до отправления. А те, кто застрянет за кружкой пива в станционном буфете — значит, не очень то и хотели. Силком туда никого не потащат.
Апостол Павел говорит об этом такими словами: Со страхом и трепетом совершайте свое спасение, потому что Бог производит в вас и хотение и действие по Своему благоволению (Флп. 2, 12-13); ибо благодатью вы спасены через веру, и сие не от вас, Божий дар: не от дел, чтобы никто не хвалился. Ибо мы — Его творение, созданы во Христе Иисусе на добрые дела, которые Бог предназначил нам исполнять (Еф. 2, 8-10). Все эти добрые дела очень важны, они есть проявление нашей веры на практике, вера без дел мертва (Иак. 2, 17), но спасают нас ни в коем случае не они (да и откуда нам их столько взять?), а Господь. Даже сами эти добрые дела, даже одно желание их творить — и те от Господа. Согласие с этим желанием, исполнение его есть наш ответ на Его дар, наша благодарность, наше принятие этого дара. Свидетельство нашей веры.

Отсюда следует один очень важный вывод. На вопрос «спасен ли я?» верующий может ответить «уже да, но еще не до конца». То есть Христос уже сделал все, что было нужно для моего спасения, я могу быть уверен в Нем. Но я не могу быть уверен в себе, каждый день моей жизни — это множество шагов: либо к Нему, либо прочь от Него. Я могу только надеяться, что итогом моей жизни будет окончательное соединение с Ним, но я не могу, как делают некоторые не в меру ретивые протестантские проповедники, утверждать, что теперь спасение «лежит у меня в кармане», и я раздаю его, кому пожелаю.

А как же остальные?
Но если спасение совершается только Христом и принимается нами через веру, то что же — все, кто не были христианами (да еще в правильной церкви, добавят некоторые), обречены, и у них нет ни малейшего шанса? Хорошо ли будет праведникам смотреть с небес, как мучаются в аду их родные и близкие? А как же те, кто вообще никогда не слышал о Христе? Такой вопрос нередко можно услышать.
Во-первых и в главных: спасение — это таинство, его совершает Господь, и нам просто не дано знать, кто и как будет спасен. Библия обращается к нам самим, объясняя, как мы можем его достигнуть, но нигде не говорит, что больше его не достигнет никто. В православной традиции есть замечательная икона «Сошествие во ад». Она изображает Христа, сошедшего между смертью и воскресением в ад, чтобы вывести оттуда Адама с Евой и множество других персонажей Ветхого Завета. Об этом говорится и в Библии: Он и находящимся в темнице духам, сойдя, проповедал (1 Пет. 3, 19). Напрямую это нигде не сказано, но можно представить себе, что эту проповедь слышали не только те, кто умер к моменту крестной смерти, но и вообще все люди, не знавшие Христа при жизни. Может быть, в их число входят и те, кто слышал слова о Христе, но не встретил в жизни ни одного подлинного христианина — а таких у нас довольно много. Но, еще раз повторю, мы ничего не знаем об этом достоверно.
Но можно быть уверенным, что Господь, сошедший на землю ради нашего спасения, не оставит без помощи людей, которым просто не повезло с местом и временем рождения. А как это произойдет, мы можем спокойно оставить на Его усмотрение. Нам важно знать то, что касается именно нас, и помнить о тех, кому именно мы должны успеть рассказать, а главное — показать Христа.

И все же нельзя забывать, что возможность вечной гибели стоит перед каждым из нас, поскольку Бог уважает свободу воли. Замечательная современная книга, написанная на эту тему, — «Расторжение брака» К. С. Льюиса. Ее герою приснился сон про обитателей «преддверия ада». Они, если пожелают, могут отправиться на экскурсию в «преддверие рая» и даже остаться там. Некоторые из них действительно едут посмотреть, там их радостно встречают те, кого они знали на земле. Их готовы принять, от них требуется только одно — примириться, простить былые обиды и начать трудное восхождение от своего болезненного замкнутого «я» к свободе богопознания и богообщения. Но мало кто из них готов к такому повороту… Большинство предпочитает вернуться в свой ад, скроенный по их мерке, где каждый варится в соку собственных страстей и обид. «Двери ада, — пишет Льюис, — заперты изнутри». И он существует, пока хотя бы один человек говорит Богу «нет».
Поэтому самое важное для нас — чтобы сама наша жизнь говорила Ему «да». А в остальном можно положиться на Него, уж Он то не подведет!

Андрей Десницкий

о.Владимир с сыновьями поют «Воскресни, Боже, суди земли» у плащаницы в Великую Субботу 2015 года

Во весь год в любой праздник канон поется, начиная с: «Поим Господеви, славно бо прославися». И вот, рядом с Мариам, стоит инокиня Кассия и вместе с отроковицами они поют «Поим Господеви, славно бо прославися».

Как корабль когда строят, бревно-киль положат на песок, и потом всё к нему размеряют. Эти паримии и это пение «Поим Господеви, славно бо прославися» и «Отроки в пещи» – модули, на которых весь мир сотворен, весь мир из этого и для этого и через это существует. И Господь пришел, –  и вот это всё мы воспеваем, слышим, радуемся. (Читать дальше)