“Рождество Твое, Христе Боже наш, возсия мирови свет разума…”
“Свет разума” Может быть, ни в чём не нуждается современный мир, как в том свете разума, о котором торжественно возвещает рождественская песнь. Действительно, нужно ли доказывать, что мир погружён в страшную, с каждым днём сгущающуюся тьму, а погружённое в эту тьму человечество только разумом оправдывает все свои безумные поступки, своё страшное и ускоряющееся движение к пропасти?
Но, может быть, это не тот разум? Может, произошло с ним нечто такое, что сделало его источником тьмы? И вот отходим мы от него и начинаем духовно следовать за той таинственной звездой, за которой пошли две тысячи лет назад мудрецы с Востока. Они тоже искали разума, мудрости, и именно этот поиск повлёк их в такое странное путешествие. И что же увидели они? Нам так долго говорили о “неразумности” религии, что не сразу становится очевиден свет, льющийся из евангельского рассказа о звезде и пещере, о Ребёнке и людях, пришедших к Нему.
Но вот приближаемся и мы. И первое, что мы чувствуем – это освобождение. До чего далёким, пустым кажется нам теперь, в свете этой удивительной и единственной в истории ночи, наш грохочущий мир! Какая тишина, чистота и простота! Здесь никто ничего не доказывает, не пропагандирует. Но мудрецы с Востока становятся на колени перед этим Ребёнком и в Нём узнают Бога. И всё здесь – мудрецы и пастухи, вся эта ночная природа и звери -говорит нам: “Неужели не ясно вам, что Бог есть любовь, что не страхом, не чудесами и не всесокрушающей мощью хочет Он явиться нам, но только любовью и так, чтобы и наше сердце ответило Ему любовью?” И рушится вся наша логика, и молчит наш затемненный разум, но начинает сиять, на все века сиять свет подлинного разума.
Слава в вышних Богу, и на земли мир, и в человецех благоволение (Лк. 2, 14). Мы не знаем, как услышали и как записали эту небесную песнь пастухи, но знаем, что не могла она быть выдумана помрачённым человеческим разумом и потому пришла к нам действительно свыше. И вот всё меняется. Исчезает страх и загорается любовь, исчезает недоверие и умножается благоволение. Этот беспомощный и беззащитный Ребёнок ещё ничего не произнёс, но в Нём видим мы возможность для себя совсем иной жизни, иного, исполненного любви и добра, мира. И главное, различаем в Нём иной, божественный разум, иную, Божественную истину, иной, Божественный смысл. С нашим затемнённым разумом мы оказались в тупике. Разум обещал нам свободу – и вот мы в рабстве, обещал счастье – и вот со всех концов мира несутся вопли страдания, обещал мир – но нет места, где жизнь ни была бы подчинена приготовлениям к войне, где не полыхает вражда. Но чем сильнее тьма в мире, тем ярче свет Рождества, и к его свету мы можем идти.
“Рождество Твое, Христе Боже наш, возсия мирови свет разума…” И сделав хоть шаг на этом пути, мы немедленно узнаем по безошибочному свидетельству радости, зажигающемуся в сердцах, что тут, у яслей с Богомладенцем, – вся мудрость, всё добро, вся красота. Тут падает пелена с нашего возгордившегося земного разума, и он в смирении начинает заново видеть и отражать вечный свет.
протопресвитер Александр Шмеман